В переводе с французского prestige означает влияние, уважение, авторитет кого-то, и в этом самом «кого-то» сокрыто изначально заложенное поражение, ибо престижность, уважение авторитет всегда априори повернуты не к сути, а к форме, и вместо внутреннего фактора – к внешнему. То же самое можно сказать и об отношении к языкам.

Будто начиная созидать, престиж в действительности оказывает разрушающее воздействие, охватывая большинство и увлекая его сначала вперед, а потом также массированно, но уже не столь очевидно, назад, в погоне за той же престижностью. Осознание и внутреннее зрение приходит позже. Как говорил Гегель, самый главный урок истории – это полное неусвоение абсолютно никаких уроков. И все же стоит оглянуться на историю и сделать кое-какие выводы в масштабе языка.

Христианство, проникшее на нашу территорию, принесло вместе с собой и чуждый старославянский язык. С одной стороны, его престижность оказывала магическое влияние на власть, с другой – порождала недоумения между этой властью и простым народом, еще долго сохранявшим верность язычеству, ввиду того, что и те, и другие в прямом смысле разговаривали на разных языках.

Дети священников, бояр, дружинников и прочих средних и высших сословий обучались в школах не на языке смердов, а на старославянском языке, на котором были писаны все богослужебные книги. Это был болгарский язык того времени, т.к. богослужебные книги были доставлены из Болгарии. Болгарами были и первые учителя. Ученики знатных родителей, хоть и усваивали науку неодинаково, между собой общались на вольной смеси старославянского языка с простонародным.

Это, как и последующий указ киевского князя Ярослава на утверждение церковнославянского языка в качестве официального, привело к антагонизму между сакральным и народным, престижным и естественным, что впоследствии вылилось в целый ряд языковых государственных проблем.